Глава XIII. — Машины и крупная промышленность 513
10. КРУПНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ
Революция, которую крупная
промышленность вызывает в земледелии и в общественных отношениях агентов
земледельческого производства, может быть освещена лишь впоследствии. Здесь
будет достаточно, предваряя дальнейшее изложение, указать на некоторые ее
результаты. Если употребление машин в земледелии по большей части свободно от
вредных физических последствий, которые оно приносит фабричному рабочему323),
то зато оно, как позже мы покажем это подробнее, действует здесь еще интенсивнее
в направлении прекращения рабочих в “избыточных” и не встречает при этом
какого-либо сопротивления. В графствах Кембридж и Суффолк, например, площадь
обрабатываемой земли за последние двадцать лет сильно увеличилась, между тем
как сельское население за тот же период уменьшилось не только относительно, но
и абсолютно. В Соединенных Штатах Северной Америки сельскохозяйственные машины
замещают рабочих пока только потенциальных, т. е. они дают производителю
возможность обрабатывать большую площадь, по не прогоняют фактически занятых
рабочих. В Англии и Уэльсе число лиц, принимающих участие в производстве
сельскохозяйственных машин, составляло в 1861 г. 1 034, между тем как число
сельскохозяйственных рабочих, занятых при паровых и рабочих машинах, составляло
всего лишь 1 205.
В сфере земледелия крупная промышленность действует с наибольшей революционностью в том смысле, что она уничтожает оплот старого общества, “крестьянина”, и выдвигает
323) Подробное описание машин, применяемых в английском земледелии, дается в работе: Dr. W. Hamm. “Die Landwirtschaftlichen Geräthe und Maschinen Englands”, 2. Aufl., 1856. В своем очерке развития английского земледелия г-н Гамм слишком некритически следует за г-ном Леонсом де Лавернем. {К 4 изданию. Конечно, эта работа теперь устарела. Ф. Э.}
514 Отдел
четвертый. — Производ. относительной прибавочной стоимости
на его место
наемного рабочего. Таким образом, потребность социального переворота и
социальные противоположности становятся в деревне одинаковыми с городом. На
место самого рутинного и самого нерационального производства приходит
сознательное технологическое применение науки. Капиталистический способ
производства довершает разрыв того первоначального семейного союза земледелия
и промышленности, который соединял друг с другом младенчески-неразвитые формы
обоих. Но он создает в то же время материальные предпосылки нового, высшего
синтеза — союза земледелия и промышленности на основе их противоположно
развившихся форм. Капиталистическое производство, постоянно увеличивая перевес
городского населения, которое это производство скопляет в крупных центрах,
накопляет тем самым, с одной стороны, историческую силу движения общества
вперед, а с другой стороны, препятствует обмену веществ между человеком и
землей, т. е. возвращению почве ее составных частей, использованных человеком
в форме средств питания и одежды, т. е. нарушает вечное, естественное условие
постоянного плодородия почвы. Тем самым оно разрушает одновременно физическое
здоровье городских рабочих и духовную жизнь сельских рабочих
324).
Но, разрушая чисто стихийно сложившиеся условия этого обмена веществ,
капиталистическое производство в то же время вынуждает восстанавливать его
систематически в качестве закона, регулирующего общественное производство, и в
форме, соответствующей полному развитию человека. В земледелии, как и в
мануфактуре, капиталистическое преобразование процесса производства является в
то же время источником мучений для производителей, средство труда — средством
порабощения, эксплуатации и пауперизации рабочего, общественная комбинация
процессов труда — организованным подавлением его индивидуальной
жизнедеятельности, свободы и самостоятельности. Рассеяние сельских рабочих на
больших пространствах сламывает силу их сопротивления, в то время как
концентрация городских рабочих увеличивает эту силу. В современном земледелии,
как и в современной городской промышленности, повышение производительной силы
труда и большая подвижность его покупаются ценой разрушения
324) “Вы разделяете народ на два враждебных лагеря: грубую деревенщину и изнеженных карликов. Небесный боже! Нация, разделяющаяся по различию земледельческих и торговых интересов, считает себя здоровой и даже называет себя просвещенной и цивилизованной не вопреки этому чудовищному и неестественному разделению, а как раз в силу его” (David Urquhart, цит. соч., стр. 119). Это место обнаруживает одновременно силу и слабость такой критики, которая умеет обсуждать и осуждать современность, но не умеет понять ее.
Глава XIII. — Машины и крупная промышленность 515
и истощения
самой рабочей силы. Кроме того, всякий прогресс капиталистического земледелия есть не только прогресс в искусстве
грабить рабочего, но и в искусстве грабить почву, всякий прогресс в повышении ее плодородия на данный срок
есть в то же время прогресс в
разрушении постоянных источников этого плодородия.
Чем более известная страна, как, например, Соединенные Штаты Северной Америки, исходит от крупной промышленности
как базиса своего развития, тем быстрее этот процесс
разрушения 325). Капиталистическое производство, следовательно,
развивает технику и комбинацию общественного процесса
производства лишь таким путем, что оно подрывает в то же самое время источники всякого богатства: землю и рабочего.
325) Ср. Liebig. “Die Chemie in ihrer Anwendung auf Agrikultur und Physiologie”, 7. Aufl., 1862, в особенности “Введение в естественные законы земледелия” в первом томе. Выяснение отрицательной стороны современного земледелия, с точки зрения естествознания, представляет собой одну из бессмертных заслуг Либиха. Его экскурсы в историю земледелия, хотя и не свободные от грубых ошибок, тоже проливают свет на некоторые вопросы. Можно только пожалеть, что он отваживается наобум высказывать такие мнения, как следующее: “Распыление и частое вспахивание усиливают обмен воздуха внутри пористых частиц земли, увеличивают и обновляют ту их поверхность, на которую должен воздействовать воздух; но легко понять, что увеличение урожая не может быть пропорциональным труду, затраченному на поле, что, напротив, урожай возрастает в много меньшей пропорции”. “Этот закон”, — добавляет Либих, — “впервые следующим образом выражен Дж. Ст. Миллем в его “Principles of Political Economy”, v. I, p. 17: “Что продукт земли caeteris paribus [при прочих равных условиях] возрастает в убывающей пропорции по сравнению с увеличением числа занятых рабочих” (г-н Милль даже общеизвестный закон школы Рикардо повторяет здесь в неверной формулировке, так как “the decrease of the labourers employed” [“уменьшение числа занятых рабочих”] постоянно сопровождало в Англии прогресс земледелия, и потому закон, изобретенный для Англии и в Англии, оказался бы совершенно неприменимым, по меньшей мере, в Англии), — “это — универсальный закон земледелия”. Это достойно удивления, так как для Милля оставалась неизвестной причина, лежащая в основе этого закона” (Liebig, цит. соч., том I, стр. 143, примечание). Не говоря уже о неправильном толковании слова “труд”, под которым Либих разумеет нечто иное, чем политическая экономия, во всяком случае “достойно удивления”, что он делает Дж. Ст. Милля первым провозвестником теории, которую Джемс Андерсон впервые обнародовал в эпоху А. Смита и потом повторял в различных работах до начала XIX века, которую в 1815 г. присвоил себе Мальтус, вообще мастер на плагиаты (вся его теория народонаселения представляет собой бессовестный плагиат), которую Уэст тогда же развил независимо от Андерсона, которую Рикардо в 1817 г. связал с общей теорией стоимости, которая с того времени под именем Рикардо обошла весь свет, которая в 1820 г. была вульгаризована Джемсом Миллем (отцом Дж. Ст. Милля) и которая, наконец, была повторена, между прочим, и г-ном Дж. Ст. Миллем как избитая школьная догма. Бесспорно, что Дж. Ст. Милль почти целиком обязан своим, во всяком случае “достойным удивления”, авторитетом только подобным qui pro quo.